Андрей Шарый: Священник Георгий Эдельштейн – настоятель храма в селе Карабаново под Костромой, выступил с открытым письмом к президенту России Владимиру Путину, который недавно наградил Орденом Дружбы митрополита Мефодия, чье имя, в связи с ослаблением здоровья патриарха Алексия II-го, упоминается среди претендентов на место главы Русской православной церкви. Отец Георгий напоминает в своем письме, что митрополит Мефодий был много лет связан с КГБ. Он считает, что президент должен обеспокоиться "глубокой инфильтрацией агентов спецслужб в религиозные объединения России". Автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения" Яков Кротов.
Яков Кротов: Что означает "глубокая инфильтрация"? Два митрополита, три, десять... Почему названо лишь несколько имен? Не оказывается ли такое выступление на руку какому-то третьему кандидату на патриарший престол? На эти вопросы отвечает сам отец Георгий Эдельштейн.
Георгий Эдельштейн: В 91-м году в газете "Аргументы и факты" было напечатано мое интервью под заглавием "Чекисты в рясах", в котором я говорил, что каждый второй священнослужитель Московской патриархии прямо или косвенно связан с Комитетом государственной безопасности. На меня набросились с истошными воплями, что я позорю церковь. В частности, отец Шергунов утверждал, что, конечно, не каждый второй, а только каждый десятый, по его мнению. Прошло с тех пор 11 лет. Каждый десятый – тогда было 10 тысяч священнослужителей - значит, минимум 1 тысяча, как говорил отец Шергунов, занимаются этим иудиным грехом или повинны в этом иудином грехе. Сколько из этой тысячи (повторяю, цифра не моя, цифра отца Александра Шергунова) покаялись? Насколько я знаю, не покаялся ни один. То есть сегодня тысяча иуд, минимум тысяча, стоит у святого престола, целуется со своими собратьями... Цитирую документ комиссии Пономарева, где перечислены 8 или 10 кличек наших архиереев.
Яков Кротов: Противники разоблачений гэбистов среди церковных деятелей указывают, что отец Георгий только о православных говорит. А почему не об иудеях? Почему не о мусульманах? Значит, видимо, он преследует какие-то свои интересы, а не ищет истину? Действительно, почему в письме президенту отец Георгий говорит только о православных?
Георгий Эдельштейн: Мне несколько раз приходилось говорить и писать, что Русская православная церковь, как мне кажется, – самая живая, потому что именно в ней нашлись люди, которые сказали: "Да, я сотрудничал с КГБ и больше сотрудничать не буду". К сожалению, в других конфессиях таких людей не нашлось, но и генералы КГБ, и сотрудники Совета по делам религий откровенно говорили и писали, что без исключения все руководители религиозных организаций назначались двумя внецерковными организациями – идеологическим отделом ЦК КПСС и Комитетом государственной безопасности (4-ый отдел 5-го управления).
Яков Кротов: Свет на то, почему в документах комиссии Верховного Совета 91-го года шла речь только об иерархах Русской православной церкви, проливает и священник отец Глеб Якунин – священник Апостольской православной церкви, который в 91-м году входил в комиссию, был депутатом.
Глеб Якунин: В свое время Александр – епископ, молодой епископ, якобы не связанный... Конечно, вербовали, кстати, очень молодых и священников, и епископов. Он однажды даже, когда эта комиссия еще существовала, которую создал тогда синод и собор, подошел и как-то очень деликатно спросил: "Глеб, нет ли у вас материала еще по поводу этой самой безобразной темы?" На что я сказал: "Ваше святейшество сыграл большую роль в том, что закрыл нашу комиссию"... И я очень виноват, когда эти чудовищные материалы раскрыл. Я, как страстный охотник, когда это увидел... Я помню, как я увидел огромного глухаря и в него не попал на охоте. Выстрелил. Я был потрясен: увидел вблизи такого огромного глухаря. Я был потрясен и, увидев чудовищные эти материалы, которые свидетельствуют, что церковь – это действительно просто филиал КГБ. Я не в силах был сдержать эту информацию. Я по секрету стал делиться кое с кем, даже с нашими депутатами, что там невероятные материалы.
Это очень быстро дошло до патриарха Алексия. И он испуганно реагировал. Пошел к Хасбулатову – мусульманин верный, кстати. И он имел право распустить нашу комиссию. И, действительно, комиссию закрыли. Если бы я держал рот на замке, если бы этот позор не вылился на голову Русской православной церкви... Я только успел закончить изучение всех этих материалов с 17-го до 88-го года, потому что остальные уже – 89-ый, 90-ый... Оперативники говорили, что у них этот материал еще в работе находится, он не пошел в архивы. Хотя они, очевидно, нас обманывали, тем не менее, получить их мы не смогли.
Яков Кротов: Защитники КГБ из религиозного приложения к "Независимой газете" заявили, что отец Георгий поступает нелогично: он жалуется чекисту Путину на чекистских же помощников. Действительно, отец Георгий, есть ли здесь логика?
Георгий Эдельштейн: Президент не скрывает, что он чекист. Его сотрудники – кремлевская администрация – не скрывают, что они сотрудники КГБ. А вот наши архиереи, священники это скрывают. Я всегда выступаю не против Комитета государственной безопасности. Я все время требую, чтобы мы говорили правду, чтобы мы не лгали. Главный мой враг – сергианство – это от начала и до конца ложь. И когда я говорю, что наши архиереи – это сергианцы, это означает, что они лгут, лгут во всем. Если ты архиерей – очень хорошо. Если ты хочешь быть офицером КГБ – будь им, но не веди двойную игру.
Яков Кротов: Те, кто сегодня защищает право церковной иерархии на сотрудничество с Лубянкой, подчеркивают: теперь это сотрудничество к выгоде церкви. Оно дает ей возможность отстаивать свои интересы, свою независимость перед властью светской. Вот что об этом думает Глеб Якунин.
Глеб Якунин: Я не думаю, что они бы добивались, на самом деле, независимости церкви, как многие - Солдатов, например - писали. Это, по-моему, пустые слова. Все равно они крепко были связаны, я думаю, со спецслужбами, все равно они щелкали бы каблуками и отдавали честь не только президенту, но и силовым ведомствам и их руководителям.
Яков Кротов: Двенадцать лет назад митрополит Хризостом Мартышкин, ныне в Вильнюсе, который, кстати, и рукополагал в священники Георгия Эдельштейна, заявил: "У нас в церкви есть настоящие кагэбэшники, сделавшие головокружительную карьеру. Например, митрополит Мефодий. Он офицер КГБ, атеист, человек порочный, навязанный кагэбэшниками. Синод был единодушно против такого епископа. Но нам пришлось взять на себя такой грех". И вот в мае этого года митрополит Хризостом взял уже на несколько тонов ниже в другом интервью: "В самих контактах с КГБ я ничего предосудительного не вижу. Это был орган государства, а мы его граждане. О митрополите Мефодии я говорил: не исключаю, что он кадровый сотрудник КГБ. Это было мое предположение. Когда-то мы с ним были не только коллегами по работе в Отделе внешних церковных сношений, но даже друзьями. Однажды я с ним поделился конфиденциальной информацией, а он меня выдал. Из этого случая я и сделал вывод, что он контактирует с КГБ не только во имя пользы церковной, но и преследует свою выгоду".
Митрополит Хризостом по-прежнему противник того, чтобы священник доносил на прихожан. Но он за контакты с тайной политической полицией. Есть ли не на словах, а на деле различие между доносом и контактированием? Не прячется ли за тонкими оттенками слов лукавство по принципу: если донесу я – это контакт, если донесут на меня – это донос. Стоит ли ради блага своей организации, к примеру, Церкви Христовой, принимать правила игры совсем другой организации? На такие вопросы, конечно, ответ каждый должен спрашивать у своей совести.
Яков Кротов: Что означает "глубокая инфильтрация"? Два митрополита, три, десять... Почему названо лишь несколько имен? Не оказывается ли такое выступление на руку какому-то третьему кандидату на патриарший престол? На эти вопросы отвечает сам отец Георгий Эдельштейн.
Георгий Эдельштейн: В 91-м году в газете "Аргументы и факты" было напечатано мое интервью под заглавием "Чекисты в рясах", в котором я говорил, что каждый второй священнослужитель Московской патриархии прямо или косвенно связан с Комитетом государственной безопасности. На меня набросились с истошными воплями, что я позорю церковь. В частности, отец Шергунов утверждал, что, конечно, не каждый второй, а только каждый десятый, по его мнению. Прошло с тех пор 11 лет. Каждый десятый – тогда было 10 тысяч священнослужителей - значит, минимум 1 тысяча, как говорил отец Шергунов, занимаются этим иудиным грехом или повинны в этом иудином грехе. Сколько из этой тысячи (повторяю, цифра не моя, цифра отца Александра Шергунова) покаялись? Насколько я знаю, не покаялся ни один. То есть сегодня тысяча иуд, минимум тысяча, стоит у святого престола, целуется со своими собратьями... Цитирую документ комиссии Пономарева, где перечислены 8 или 10 кличек наших архиереев.
Яков Кротов: Противники разоблачений гэбистов среди церковных деятелей указывают, что отец Георгий только о православных говорит. А почему не об иудеях? Почему не о мусульманах? Значит, видимо, он преследует какие-то свои интересы, а не ищет истину? Действительно, почему в письме президенту отец Георгий говорит только о православных?
Георгий Эдельштейн: Мне несколько раз приходилось говорить и писать, что Русская православная церковь, как мне кажется, – самая живая, потому что именно в ней нашлись люди, которые сказали: "Да, я сотрудничал с КГБ и больше сотрудничать не буду". К сожалению, в других конфессиях таких людей не нашлось, но и генералы КГБ, и сотрудники Совета по делам религий откровенно говорили и писали, что без исключения все руководители религиозных организаций назначались двумя внецерковными организациями – идеологическим отделом ЦК КПСС и Комитетом государственной безопасности (4-ый отдел 5-го управления).
Яков Кротов: Свет на то, почему в документах комиссии Верховного Совета 91-го года шла речь только об иерархах Русской православной церкви, проливает и священник отец Глеб Якунин – священник Апостольской православной церкви, который в 91-м году входил в комиссию, был депутатом.
Глеб Якунин: В свое время Александр – епископ, молодой епископ, якобы не связанный... Конечно, вербовали, кстати, очень молодых и священников, и епископов. Он однажды даже, когда эта комиссия еще существовала, которую создал тогда синод и собор, подошел и как-то очень деликатно спросил: "Глеб, нет ли у вас материала еще по поводу этой самой безобразной темы?" На что я сказал: "Ваше святейшество сыграл большую роль в том, что закрыл нашу комиссию"... И я очень виноват, когда эти чудовищные материалы раскрыл. Я, как страстный охотник, когда это увидел... Я помню, как я увидел огромного глухаря и в него не попал на охоте. Выстрелил. Я был потрясен: увидел вблизи такого огромного глухаря. Я был потрясен и, увидев чудовищные эти материалы, которые свидетельствуют, что церковь – это действительно просто филиал КГБ. Я не в силах был сдержать эту информацию. Я по секрету стал делиться кое с кем, даже с нашими депутатами, что там невероятные материалы.
Это очень быстро дошло до патриарха Алексия. И он испуганно реагировал. Пошел к Хасбулатову – мусульманин верный, кстати. И он имел право распустить нашу комиссию. И, действительно, комиссию закрыли. Если бы я держал рот на замке, если бы этот позор не вылился на голову Русской православной церкви... Я только успел закончить изучение всех этих материалов с 17-го до 88-го года, потому что остальные уже – 89-ый, 90-ый... Оперативники говорили, что у них этот материал еще в работе находится, он не пошел в архивы. Хотя они, очевидно, нас обманывали, тем не менее, получить их мы не смогли.
Яков Кротов: Защитники КГБ из религиозного приложения к "Независимой газете" заявили, что отец Георгий поступает нелогично: он жалуется чекисту Путину на чекистских же помощников. Действительно, отец Георгий, есть ли здесь логика?
Георгий Эдельштейн: Президент не скрывает, что он чекист. Его сотрудники – кремлевская администрация – не скрывают, что они сотрудники КГБ. А вот наши архиереи, священники это скрывают. Я всегда выступаю не против Комитета государственной безопасности. Я все время требую, чтобы мы говорили правду, чтобы мы не лгали. Главный мой враг – сергианство – это от начала и до конца ложь. И когда я говорю, что наши архиереи – это сергианцы, это означает, что они лгут, лгут во всем. Если ты архиерей – очень хорошо. Если ты хочешь быть офицером КГБ – будь им, но не веди двойную игру.
Яков Кротов: Те, кто сегодня защищает право церковной иерархии на сотрудничество с Лубянкой, подчеркивают: теперь это сотрудничество к выгоде церкви. Оно дает ей возможность отстаивать свои интересы, свою независимость перед властью светской. Вот что об этом думает Глеб Якунин.
Глеб Якунин: Я не думаю, что они бы добивались, на самом деле, независимости церкви, как многие - Солдатов, например - писали. Это, по-моему, пустые слова. Все равно они крепко были связаны, я думаю, со спецслужбами, все равно они щелкали бы каблуками и отдавали честь не только президенту, но и силовым ведомствам и их руководителям.
Яков Кротов: Двенадцать лет назад митрополит Хризостом Мартышкин, ныне в Вильнюсе, который, кстати, и рукополагал в священники Георгия Эдельштейна, заявил: "У нас в церкви есть настоящие кагэбэшники, сделавшие головокружительную карьеру. Например, митрополит Мефодий. Он офицер КГБ, атеист, человек порочный, навязанный кагэбэшниками. Синод был единодушно против такого епископа. Но нам пришлось взять на себя такой грех". И вот в мае этого года митрополит Хризостом взял уже на несколько тонов ниже в другом интервью: "В самих контактах с КГБ я ничего предосудительного не вижу. Это был орган государства, а мы его граждане. О митрополите Мефодии я говорил: не исключаю, что он кадровый сотрудник КГБ. Это было мое предположение. Когда-то мы с ним были не только коллегами по работе в Отделе внешних церковных сношений, но даже друзьями. Однажды я с ним поделился конфиденциальной информацией, а он меня выдал. Из этого случая я и сделал вывод, что он контактирует с КГБ не только во имя пользы церковной, но и преследует свою выгоду".
Митрополит Хризостом по-прежнему противник того, чтобы священник доносил на прихожан. Но он за контакты с тайной политической полицией. Есть ли не на словах, а на деле различие между доносом и контактированием? Не прячется ли за тонкими оттенками слов лукавство по принципу: если донесу я – это контакт, если донесут на меня – это донос. Стоит ли ради блага своей организации, к примеру, Церкви Христовой, принимать правила игры совсем другой организации? На такие вопросы, конечно, ответ каждый должен спрашивать у своей совести.
