Виталий Портников: Российские войска в последнее время заметно активизировались почти по всей линии фронта на востоке и юге Украины. Украинские руководители подчеркивают: задержки с предоставлением западной военной помощи дорого обходятся украинским вооруженным силам. По данным украинской разведки, до 1 июня в России планируют мобилизовать дополнительно не менее 300 тысяч резервистов и готовят наступательные операции в конце весны и начале лета.
Существует ли угроза прорыва линии фронта? Возможно ли новое нападение российских войск на Харьков? В студии Радио Свобода Юрий Гудыменко, младший сержант ВСУ в отставке, лидер движения "Демократична Сокира", на связи Александр Коваленко, военно-политический обозреватель группы "Информационное сопротивление", ведущий эксперт Украинского центра исследований проблем безопасности имени Дмитрия Тымчука.
Корреспондент: Ситуация на фронте, как заявляет главнокомандующий ВСУ генерал Александр Сырский, остается сложной, но контролируемой. Ожесточенные бои продолжаются на ряде участков бахмутского, авдеевского и новопавловского направлений. Российские войска, используя преимущество в воздухе и артиллерии, пытаются прорваться к административной границе Донецкой области.
По словам главы украинской разведки Кирилла Буданова, целью наступления противника, скорее всего, будет город Часов Яр в Донецкой области. Аналитики не исключают, что российские войска могут вновь попытаться захватить и Харьков – второй по численности населения город Украины. Британское издание The Economist отмечает, что безопасность Харькова, который Кремль стремится превратить в непригодную для проживания "серую зону", могли бы обеспечить мощные западные системы противовоздушной обороны или американские истребители F-16. Первые такие самолеты могут появиться в украинском небе в начале лета.
Ситуация на фронте остается сложной, но контролируемой
Украина активно строит оборонительные конструкции как рядом с линией фронта, так и по всему периметру границы с Россией и Беларусью. Эти работы должны быть полностью завершены до лета. Из-за промедления с предоставлением США военной помощи Украине новое масштабное российское наступление, очевидно, может грозить не только приграничным городам. Сейчас завершается строительство защитных конструкций вокруг Киева. Верховная рада Украины в ближайшее время намерена рассмотреть и принять правительственный законопроект о мобилизации.
Виталий Портников: Мне кажется, Россия хочет превратить не только Харьков, но и другие большие города неподалеку от границы с Россией в места, непригодные для жизни.
Юрий Гудыменко: Очень похоже на то, просто потому, что ничего другого у них выходить не может. Российская армия, по-моему, отталкивается не от каких-то целей, стратегий или тактик, а от того, что у них хорошо получается. У них получается запускать КАБы, обстреливать города, и они планируют придерживаться этого и далее. Я не вижу у них большой радости из-за того, что они занимают одну, две, три, десять посадок в сутки, – это не тот успех, который можно показать своему народу.
У разрушения Харькова нет осмысленной цели. Мы видели, что люди до последних дней оставались жить в Бахмуте, в Авдеевке, сейчас живут в Орехове под постоянными обстрелами. И в Харькове, одном из крупнейших городов Европы, конечно же, все равно останется много людей. Даже когда мы с моим батальоном заходили в Харьков в начале апреля 2022 года, по городу наносились ужасные удары, и все равно там оставалось множество людей.
Виталий Портников: Как с военной точки зрения можно обезопасить такие города, как Харьков?
Российская армия отталкивается не от каких-то целей или стратегий, а от того, что у них хорошо получается
Александр Коваленко: Это очень сложно, ведь он находится вблизи границы с РФ. Если говорить о защите от баллистического оружия, то при пуске из района Белгорода подлет занимает считаные секунды. Соответственно, нужны не только современные средства поражения, которые сбивают баллистику, но и определенная очень осторожная тактика применения данных комплексов. Такое быстрое реагирование возможно только в том случае, когда стационарный комплекс находится в боевом режиме, развернут. Стационарное размещение вблизи Харькова – это фактически цель номер один для ударов со стороны россиян.
Поэтому в случае с Харьковом вариант эшелонированного ПВО, как в Киеве, не работает в полную силу, он должен быть адаптирован. Это должны быть более мобильные комплексы, чтобы у них менялась локация и у россиян не было возможности их оперативно отслеживать и наносить по ним удары. Другая компонента – это дроны-камикадзе, которыми осуществляются налеты на Харьков. Тут аналогично: нехватка мобильных сухопутных групп перехвата буквально в 20–25 километрах от границы. Это малое расстояние, по которому эти группы должны реагировать, а время подлета дронов-камикадзе опять-таки невелико. Следовательно, здесь нужно делать акцент больше на зенитно-ракетные комплексы малого радиуса действия, в частности мобильные. Все упирается в основном в поставки наших международных партнеров.
Виталий Портников: Насколько на Западе понимают, что сохранение жизни в таких городах, как Харьков, Запорожье, Одесса, зависит от этих поставок?
Юрий Гудыменко: Я не думаю, что это хорошо понимают. Они вообще не понимают, что это за города, какого они размера. Более того, по сути, нас вынуждают проводить общевойсковую операцию против Белгородской области, потому что это единственный стопроцентный вариант уберечься от обстрелов Харькова с такого расстояния.
Виталий Портников: Насколько реалистичной и эффективной может быть такая операция?
Александр Коваленко: Это зависит от результатов. Мы сейчас видим промежуточные результаты операции диверсионно-разведывательной группы ограниченного функционала. То, то делает РДК, легион "Свобода России", – это в первую очередь функционал ДРГ, ограниченные возможности применения механизированного компонента, небольшие подразделения, и тем не менее в результате в приграничье, в Белгородской области стали возникать серые зоны. Их расширение в перспективе может создать определенный буфер безопасности.
У разрушения Харькова нет осмысленной цели
Но при этом у россиян всегда будет возможность применить по Харькову баллистику. Отсюда вопрос: какой глубины должен быть буфер безопасности? Артиллерийские обстрелы сейчас проводят только в самом приграничье. Реактивные системы залпового огня с дальностью 50–70 километров – это уже в некотором смысле буфера безопасности. Но если говорить о противодействии баллистике, тут все равно возникает вопрос не только о необходимости демилитаризированной зоны, буфера безопасности на территории РФ, где не присутствовало бы средств поражения и пусковых, но и об усилении Украины высокотехнологичным вооружением.
Поскольку они продолжают производить баллистические ракеты, эта угроза останется. Аналогично с получением от Ирана "Шахедов", а также внутреннего производства "Шахедов" и прочей номенклатуры средств поражения, которые уже имеют характеристики в сотни километров.
Виталий Портников: Насколько реалистично масштабное наступление российских ВС?
Юрий Гудыменко: Оно возможно. Они этого очень хотят, потому что ситуация патовая и у них, и у нас. Единственный выход – бросить все на стол. У них не остается другого выбора для того, чтобы резко изменить политическую ситуацию, чтобы была возможность сесть за стол переговоров. О'кей, за десять лет войны вы отодвинули украинские войска на несколько километров от Донецка, но все равно ситуация остается, мягко говоря, не такой, чтобы Украина садилась за стол переговоров и принимала все ваши условия. Для этого нужно рисковать.
Я уверен, что рано или поздно им придется рискнуть, потому что иначе они будут все больше и больше вязнуть в этом болоте. Но я уверен, что мы узнаем о готовящемся наступлении заранее, как узнали о начале подготовки к полномасштабному наступлению в 2022 году.
Виталий Портников: Насколько может быть успешным такое наступление российской армии? Говорят: может быть прорван фронт, и тогда последствия непредсказуемы. А что такое прорыв фронта в условиях российско-украинской войны?
Александр Коваленко: Каждый эксперт под прорывом фронта подразумевает что-то свое. По сути, сейчас фронт – это вся Украина. В каждом районе ведутся работы по созданию линии обороны своих рубежей. Понятие фронта сейчас становится более широким. Однако у российских оккупационных войск достаточно сил и средств для того, чтобы сформировать ударную группу в направлении одной из критически важных для них локаций.
Ситуация патовая, единственный выход – бросить все на стол
Таких локаций сейчас четыре. Номер один по важности – это Часов Яр, скорее всего, на него они будут направлять основную массу сил и средств. Вторая по важности – лимано-купянская ось, непосредственно Купянск. Также от Марьинки на Угледар. Для них очень болезненен вопрос Работино, возвращение контроля над ним видится им важной перспективой для последующего формирования наступления на Орехов или концентрации сил в направлении Гуляйполя. Но все это даже в случае успеха не является фактором прорыва фронта.
Виталий Портников: А сама Украина будет способна в ближайшем будущем к каким-то наступательным действиям? Президент Украины говорит, что есть возможность разве что сдерживать наступательные действия российских войск, но техники для контрнаступления недостаточно.
Юрий Гудыменко: Мы сейчас не готовы к большим наступательным действиям на достаточно серьезном уровне. Не хватает не только техники, но и снарядов, и людей. Без любого из этих компонентов мы можем надеяться на случайность, которые регулярно бывают на войне.
Виталий Портников: Когда украинские войска могли бы перейти от оборонительных действий к наступательным?
Александр Коваленко: С того момента, когда возобновится поддержка наших международных партнеров на том же уровне, как в первое полугодие 2023 года. Сейчас мы находимся в ситуации обороны. Того, что мы получаем от наших международных партнеров, не всегда хватает даже для обороны.
Авдеевка – яркий пример того, как артиллерия стала ощущать дефицит из-за прекратившихся регулярных поставок, и это негативно влияло на возможности удержания Авдеевки в обороне. Поэтому до тех пор, пока не изменится отношение, говорить о подготовке контрнаступления преждевременно. Это станет возможно, как только США вернется в семью и начнется поддержка Украины на прежнем уровне.
Мы сейчас не готовы к большим наступательным действиям
Виталий Портников: Мне иногда кажется, что западные союзники как раз не считают, что наступление Украины может привести к какому-то перелому в войне, поэтому стараются поддерживать ее так, чтобы не было очевидного провала фронта.
Юрий Гудыменко: Не стоит грести их всех под одну гребенку. Даже разные политики в одной и той же стране могут иметь совершенно разные картины будущего. Как правило, эти картины не имеют ничего общего с реальностью. Недавние заявления Трампа из той же области. План волшебный, только на него вряд ли согласится сама Украина. Единой картины будущего на Западе нет. Ее формирование, скорее всего, как всегда, застанет Запад врасплох, и они будут вынуждены работать с тем, что дала им судьба, как это было в 90-е годы и в некоторых ситуациях до того.
Виталий Портников: Насколько можно сейчас говорить о том, что есть такая усталость от ожиданий в западном обществе и есть такая же усталость в украинском? Идет третий год большой войны, более десяти лет российско-украинскому конфликту. А ведь мы, возможно, накануне новой мобилизации в украинскую армию, каких-то новых непопулярных решений для украинского общества.
Александр Коваленко: Как раз на это и делают ставку в Москве. Чем более затяжной будет война, тем больше может возникать скепсиса. Мы видим, как поступательно идея военной поддержки Украины оружием становится менее популярной в ряде стран ЕС. Фицо, Орбан выступают против. США неожиданно, впервые в своей истории продемонстрировали, что они могут быть ненадежными партнерами. Более полугода длится баталия между демократами и республиканцами, которые не приносят Украине ничего, кроме потерь. На это и делалась ставка Москвы, будет делаться и в дальнейшем.
Но, с другой стороны, проявляется интересная тенденция. Заявления Эммануэля Макрона о возможности присутствия французского контингента на территории Украины довольно революционны для всего этого пацифистского и толерантного политикума, который формировался в Евросоюзе десятилетиями. С одной стороны, есть скептицизм, но с другой – присутствие более агрессивных, активных ноток, которые в какой-то степени вызваны тем, что это нужно заканчивать как можно скорее. При этом, когда это все закончится, те политики, при которых война начиналась, в результате хотят быть все-таки на белом коне. Макрон представляет собой именно такой пласт европейского политикума, который хочет войти в историю на стороне победителей и пожинать эти лавры.
Надо быть победителями, но победители всегда рискуют
Виталий Портников: По-моему, украинские политики, при которых все это начиналось, тоже хотят войти в историю на белом коне. И это целая проблема – как быть на белом коне, при этом сохранять популярность у населения и добиваться военных успехов.
Юрий Гудыменко: Классическая история: надо быть победителями, но победители всегда рискуют. Сейчас мы наблюдаем в украинском парламенте замечательный психологический дуализм, когда депутаты, которые все понимают: что нужны люди, нужна мобилизация, нужно за это голосовать, – одновременно понимают, что их избиратель не хочет мобилизоваться (социология это совершенно точно показывает). В результате мы имеем затягивание по закону о мобилизации, огромное количество правок и идиотских предложений. Проблема в том, что решения должны принимать люди, стимулы которых прямо противоположны поставленной задаче.
Виталий Портников: Мы слышали целый ряд различных цифр. Говорили, что необходимы 500 тысяч военнослужащих, теперь говорят, что в результате аудита, проведенного после отставки Валерия Залужного, такое количество людей не нужно. Президент Украины называет цифру около 300 тысяч. Насколько реалистично определить количество военнослужащих, необходимое украинской армии в ближайшее время?
Александр Коваленко: У российских оккупационных войск в зоне боевых действий примерно 475 тысяч личного состава. За счет российской мобилизационной системы ежемесячно происходит прибавка до 30 тысяч. Это в первую очередь компенсация потерь, ряд ротационных потребностей, восстановление боеспособности подразделений, где потери составляют более 60%.
После инаугурации Путина прогнозируется очередная волна мобилизации, и там тоже называются совершенно разные цифры. Говорят о 300 тысячах, но с учетом возможностей мобилизационной системы не исключено, что до конца 2024 года общее количество мобилизованных может составить 500 тысяч.
Мы все равно победим, я в этом абсолютно уверен!
Есть ли у нас возможность держать пополнение наших войск на таком же уровне без мобилизации? Нет. Поэтому так или иначе мы должны использовать более-менее пропорциональное количество не для того, чтобы их мобилизовать и сразу отправить в зону боевых действий, а для того, чтобы сформировать резервы.
Виталий Портников: Можно ли оставаться оптимистом в такой непростой ситуации?
Юрий Гудыменко: Можно. Мы сейчас грустим, потому что забываем свои эмоции 24 февраля 2022 года. На этом фоне те проблемы, с которыми мы сталкиваемся сейчас, – это беда, но точно не катастрофа. Мы все равно победим, я в этом абсолютно уверен!
Форум